— Руки… сука… убрал… — зло прохрипел я, чувствуя, как влажный воздух смачивает пересохшее горло.

— Да вот шиш тебе, воробей ряженный! — люто проорал мужик, пронзая меня свирепым взглядом.

— Пулю хочешь, баран?!

— А стреляй, молокосос! — жёстко усмехнулся он и вцепился крепкими мозолистыми пальцами в другую мою ногу. Они как железные штыри впились в нежную кожу Никитоса. Мля-я-я…

— Не нарывайся, сука!

— Кишка тонка, белоручка! — зарычал козёл, пуская слюни на окровавленную бороду.

В воздухе разлилось невероятное напряжение. Чиркни спичкой — и полыхнёт. И урод чиркнул — он ещё сильнее впился пальцами в мои ноги. У меня аж стопы онемели. Тогда-то я и решил нажать на спусковой крючок, но дуло револьвера сместил на пару сантиметров правее, дабы пуля попала в плечо, а не в рожу. Однако меня ждало сильнейшее разочарование… Револьвер сухо щёлкнул, а потом ещё раз и ещё… Не заряжен!

Мужик ехидно захохотал, широко разевая пасть с жёлтыми зубами. Вот урод! Ну, сейчас ты получишь! Я со всей силы метнул в его рожу бесполезный револьвер. Рукоять угодила в бровь и рассекла оную, оборвав гоготание ублюдка. Так-то сука! И это ещё не всё! Резко приняв сидячее положение, ударил раскрытыми ладонями по ушам бородача. Он вскрикнул, а его пальцы непроизвольно разжались.

Я тут же перекатился в сторону, с трудом вскочил на подгибающиеся ноги и прохрипел:

— Что, чмошник, уже не до смеха?

Мужик промолчал и довольно быстро умудрился принять вертикальное положение, лишая меня возможности влепить ему ногой по роже.

Тяжело дыша, ублюдок уставился на меня, не обращая внимания на кровь, заливающую глазную впадину. Он явно готов был продолжать драться. Однако в ситуацию вмешалась третья сторона… Из тумана донёсся приближающийся цокот копыт и скрип экипажа.

Грабитель вскинул голову, ожёг меня ненавидящим взглядом, зарычал и ринулся прочь. А я облегчённо согнулся и упёрся ладонями в колени. Фух, млять! Моё новое тело после таких приключений горело, словно в огне Преисподней. Каждый мускул стремительно наливался усталостью, а лёгкие лихорадочно гоняли туда-сюда воздух. Нет, без физических упражнений, мне ни одна магия не поможет. Надо, надо продолжать тренировки.

Я облизал губы и глянул на карету, выбравшуюся из тумана. Из неё на меня неодобрительно посмотрел остроносый старик с козлиной бородкой и пенсне. Да, выглядел я сейчас не очень. Весь сюртук извалял в грязи, да ещё и штаны на коленке порвал. Настоящий аристократ, мля. А ведь всё могло быть заметно лучше, ежели бы мне удалось хорошо зарядить проклятие. А так — я даже хрен его знает, как оно навредило бородачу. «Помогло» ему сильнее разбить подбородок об мостовую, когда он упал, врезавшись ногой в мою спину? Может быть.

Ладно, с этим разобрались. А вот что теперь делать дальше? Вернуться и переодеться? Или в таком виде дойти до киоска? Возвращаться было неохота, так что я, немного отдышавшись, кое-как привёл себя в порядок и пошёл за газетой.

Постепенно набережная заполнялась людьми, и каждый второй с брезгливой миной на лице косился в мою сторону. Появилась и парочка стражей порядка. Где вы млять раньше-то были? Дрыхли, поди.

Благо, возле киоска никого не оказалось. Я без проблем купил у старушки в фуражке свежий выпуск «Ведомостей» и двинулся к кованной скамеечке, прикорнувшей на набережной. По понятным причинам меня охватило жуткое волнение. Аж дышать стало трудно. И я даже не удосужился потратить время на то, чтобы смахнуть со скамеечки капли воды. Плюхнулся прямо на них и дрожащими пальцами раскрыл газету.

Так, где тут статья о вчерашнем розыгрыше? Ага, вот она. Я не стал читать её и сразу перешёл к столбцу с выигрышными комбинациями. Всего около сотни счастливых билетиков. Не так уж и много.

Сглотнув вставший в горле ком, вытащил лотерейки и стал по очереди сверять их с выигрышными комбинациями. Первые пять оказались «пустышками», потом попался лотерейный билет, в котором от выигрыша меня отделили лишь три неверные цифры. А затем я с раздражением швырнул в каменную урну ещё несколько «пустышек».

Твою мать! Неужели всё было напрасно?! Отчаяние металлическими тисками сдавило сердце, а во рту появилась горечь. Нет, надо успокоиться.

Я сделал несколько глубоких вдохов и лишь потом снова принялся проверять билетики. И один из них оказался-таки выигрышным! Но я не спешил радоваться. Пять раз проверил все числа, а лишь затем посмотрел на сумму выигрыша. Двести пятьдесят рублей! Охренеть! Всё-таки сработала моя задумка. Пусть и выиграл всего один лотерейный билет из двадцати!

Ясный хрен, что моё настроение взлетело до серо-стальных небес. И даже происшествие с бородачом сразу же стало выглядеть мелким недоразумением. Да и предсказание цыганки померкло.

Порывисто выпрямившись, я чуть ли не вприпрыжку понёсся домой. Надо переодеться и забрать в отделении почты свой выигрыш. Двести пятьдесят рублей! По местным меркам это были очень хорошие деньги.

Быстро преодолев отделяющее меня от особняка Круппа расстояние, я влетел в парадную и вихрем промчался по лестнице, но перед дверью в квартиру остановился и осторожно постучал. Вдруг Гришка с Глашкой милуются на барской постели? Но — нет. Уже через пяток секунд дверь отворилась, явив мне полностью одетого крепыша.

— Доброе утро, ваше благородие. Ой, а чего это вы чумазый? Да и колено подрано.

— Да лужу на улице нашёл и не утерпел. Такая она манящая была. Навалялся всласть.

— Вы в неё упали, что ли, Никита Иванович?

— Вроде того, — усмехнулся я, скинул штиблеты и вошёл в гостиную, которую парочка уже успела прибрать.

— Покорнейше благодарю за ваше гостеприимство, — сухо произнесла девушка, встав с краешка кресла.

— Ага-ага, от всего сердца благодарим, — поддакнул Гришка. — Теперича же нам пора ехать и искать свой уголок. Стало быть, до свиданьица.

Я кивнул крепышу. А тот схватил свой мешок с вещами, по-хозяйски взял за руку Глашку и вместе с ней покинул апартаменты.

После их ухода мне не составило труда помыться, переодеться в чистую одежду и тоже выйти из дома. На набережной я поймал извозчика, добрался до отделения почты и предъявил лотерейный билет. Мне тотчас без лишних вопросов выдали хрустящие купюры с изображением чахнущего императора Александра Петровича Львова. Я с радостно колотящимся сердцем сунул деньги в карман, вышел на свежий воздух и получил недвусмысленное послание от прилипшего к позвоночнику живота. Он настойчиво требовал плотного завтрака. И я пошёл ему навстречу, ведь за весь вчерашний день мне довелось только испить чаю и схарчить несколько пирожков. Как я ещё во сне от голода не помер?

Взмахом руки остановил фаэтон и бросил позёвывающему вознице:

— Милейший, есть тут поблизости ресторация, да чтобы обязательно ломила три цены?

— А как же, ваше благородие, — ответил подобравшийся мужик, почуяв во мне гуляку и мота. — Недалече располагается знаменитый «Адмирал Рублёв», а чуть дальше — «Серебряный бор». В первый всё больше военные захаживают, а во второй — аристократы средней руки и богатые купчики.

— «Серебряный бор»… что-то такое мне уже доводилось слышать. Ладно, вези в «бор».

— Шибко домчу. Не сумлевайтесь, ваша милость, — сладко пропел возница, рассчитывая на лишнюю монетку.

И он её получил, когда довёз меня до шикарной ресторации с украшенным лепниной фасадом, большими окнами и стоящим перед дверью швейцаром. Последний мог похвастаться цилиндром, фраком и белыми перчатками. Он посмотрел на меня весьма скептически, но гнать в шею не стал. И за это получил из моих рук целый двугривенник. Он растопил его сердце и заставил с поклоном придержать для меня дверь. Внутри же скрывался отделанный мрамором, практически пустой зал с витыми колоннами, хрустальными люстрами и ненавязчивой тихой музыкой, льющейся из раструба граммофона.

Швейцар с угодливой улыбкой провёл меня к столику с накрахмаленной белоснежной скатертью, после чего рядом со мной, точно чёрт из табакерки, возник немолодой официант.